Карр и Куллик - курдская сказка
У богача Амар-аги была красавица-дочь, Парихан. За нее посватались за-раз два жениха: один был родственник аги, другой принадлежал к племени торынцев. Амар-ага не мог решиться отдать Парихан ни за того, ни за другого.
Собрались раз у Амар-аги на совет старейшины почетные лица племени и, между прочим, спросили его: - "Отчего ты не выдал дочь свою ни за родственника твоего, ни за торынца?" Амар-ага ответил: - "Почтенные старейшины, я не знаю, что мне делать: если выдать дочь свою за родственника, обидится торынец: если отдам ее торынцу, я тем обижу своего родственника". Услыхав такой ответ, старейшины замолчали.
Когда собрате разошлось, Амар-ага возвратился домой и сел на постель. Жена заметила, что он грустен, и спросила: "Отчего ты так печален? Не разговариваешь, не смеешься. Не болен ли ты? Или, быть-может, неприятели идут на тебя войной?" Амар-ага ответил: - "Жена, лучше было бы гораздо, если бы многочисленное войско шло разорить мои владения".- "Какое же это горе, о котором ты не хочешь сказать мне?" - спросила жена. "За дочь нашу, Парихан, - ответил Амар-ага, сватаются и родственник наш, и торынец. Не знаю, за кого из них выдать ее. Вот и нахожусь я как бы между двух огней". - "Жаль мне тебя, Амар-ага, ты - глава двух тысяч домов и не умеешь хитростью отделаться от них". Амар-ага сказал: - "Жена, да продлить Бог твою жизнь! Львица ведь тоже лев. Посоветуй мне, как выручить из беды мою голову". - "Успокойся теперь, засни, а завтра ты устроишь пир и созовешь на него всех юношей племени. После пира возьми фарфоровую чашку, наполненную кофе, брось в него кольцо Парихан и сделай призыв всем юношам: кто выпьет эту чашку кофе и наденет на руку кольцо Парихан, тот пусть отправится в Аравш и угонит у арабов лошадь Беджан и вереницу черногрудых верблюдов. Это будет калым за Парихан. Клянусь пророком, посредником между Богом и людьми, я этому юноше отдам Парихан".
На следующей день Амар-ага устроил пир и созвал на него всех юношей племени. Всех собралось около тысячи человек; но ни один из них не откликнулся на призыв Амар-ага, каждый думал в сердце своем, что выпить эту чашку и взяться за назначенный подвиг так же опасно, как идти на бешеного волка. Помолчал Амар-ага и снова кликнул: - "Юноши, не вам ли я говорю? Отчего никто из вас не ответить мне?" Но и на этот раз никто не сказал ни слова. Тогда Амар-ага обратился к своим слугам и спросил: - "Все ли юноши племени явились на пир?" Слуги отвечали: - "Все, кроме двух сыновей вдовы Вурдак, Карра и Куллика, которые отошли от племени арабов, недовольные ими, и поселились у нас". Амар-ага велел немедленно позвать их. Карр, старший брат, был, однако, в толпе юношей: услыхав приказание Амар-аги, он побежал домой и сказал Куллику: - "Куллик, брат мой. Амар-ага собрал всех юношей племени, взял чашку с кофе, опустил в нее кольцо Парихан и сказал: - "Кто выпьет кофе и наденет на палец кольцо Парихан, тот должен будет отправиться в Аравш и пригнать оттуда лошадь Беджан с вереницею черногрудых верблюдов; за это я отдам ему Парихан". Куллик, брат, да не будет, чтобы ты выпил кофе, чтобы ты пошел к арабам. Мы здесь одиноки и беспомощны, нет у нас ни родных, ни друзей!"
После этого оба брата пошли к Амар-аге. Увидав Куллика, Амар-ага сказал ему: - "Куллик, сын мой, известно ли тебе мое предложение? - "Да, ага", - ответил юноша. "Так, если ты храбр, выпей кофе". Куллик поклонился и протянул руку за чашкой. Но Карр схватил его за руку и воскликнул: - "Ради Бога, не принимай этого предложения. Посмотри, стоят ряды торынцев, никто из них не решается выпить кофе. А ты, сирота одинокий и беспомощный, решаешься идти за лошадью Беджан ". Рассердился Куллик и сказал: - "Карр, если бы ты не был моим старшим братом, я бы так ударил тебя в грудь, что сердце твое выскочило бы. Лев умирает - остается его шкура; умирает муж - остается его имя. На свете мужество бессмертно". Проговорив это, Куллик взял чашку и выпил кофе. Тогда Амар-ага обратился к нему со следующими словами: - "Куллик, теперь ты - зять мой. Парихан - твоя невеста".
После этого Амар-ага позвал обоих братьев к себе обедать. Собрание разошлось. Покончив обед, Куллик сказал брату: - "Карр, братец мой, пойди домой, оседлай для меня лошадь Сосик, а для себя лошадь Гамадан. Принеси сюда орудие наше и поедем". Карр пошел домой исполнить поручение брата. Увидала его мать их, вдова Вурдак, и спросила: - "Карр, сынок мой, куда ты собираешься?" Карр заплакал и сказал: - "Мать, о, если бы ослепли твои глаза! Амар-ага просватал дочь свою Парихан за Куллика, и мы едем в Аравш добывать калым - лошадь Беджан и вереницу черногрудых верблюдов". Горько заплакала Вурдак, услыхав это. Она пошла с Карром к Амар-аге и сказала: - "Ага, я пришла к тебе, обиженная арабами с двумя сиротами, чтобы под твоей защитой добывать себе хлеб. Так-то ты защищаешь нас? Обоих сирот моих посылаешь к врагам на верную гибель!" - "Матушка, - ответил Амар-ага, - я не насильно посылаю твоего сына; он едет по доброй воле". Вурдак сказала: - "Ради Бога, дай моим сиротам хоть несколько всадников, чтобы оказать им помощь в случае нужды". Амар-ага призвал своих слуг и сказал: - "Кто любит главу мою и любит хлеб мой, пусть едет с Карром и Кулликом".
Из толпы слуг выступили двое: Локо, по прозванию цыган, и коварный Намат. "Ага, если ты позволишь нам, мы поедем".- " Я разрешаю, - ответил Амар-ага; ступайте. Бог да будет вашей помощью!" После этого Вурдак обратилась к сыновьям: - "Сыновья мои, помните ли вы дорогу, по которой мы пришли из Аравш?" Они отвечали: - "Нет, мы ее забыли".- "Отправляйтесь прямо на кочевку Кирраджара, - сказала Вурдак. Там водится много джейранов; не трогайте их. Это большой грех: кто убьет джейрана, тому Бог не пошлеть счастья. Дальше вы будете проезжать мимо Гнилого Пруда. Остановитесь подальше от него, чтобы лошади ваши не напились из него воды. Если лошадь напьется из Гнилого Пруда, она заболеет. Скоро потом вы увидите кочевки арабов, отправляйтесь прямо к ним. Между ними есть и ваши дяди, семь братьев, сыновья Гасо, сына Дудея. Все семеро носят черные шапки; глаза у них голубые; они одеты в шелковые платья; кони у них Серые; копья с кистями. Они все очень храбры: от них не уйдет ни один враг. Идите прямо к ним и скажите: - "Мы сыновья Вурдак", - иначе они вас убьют". "Матушка, - сказал Куллик, - ты сказала нам приметы дядей. Теперь дай, мы поцелуем твою руку, а ты благослови нас".- "Идите, дети, - сказала Вурдак. - Да будет Бог поборником вам в вашем походе".
Вурдак вернулась домой, а Карр и Куллик отправились в путь со своими товарищами. Они ехали день и ночь и, наконец, достигли Кирраджары. Выскочил им навстречу джейран, но Куллик, помня слова матери, не погнался за ним. Коварный Намат спросил его: - "Куллик, что ты не преследуешь джейрана? Счастье нам послало сегодня эту дичь". Куллик ответил: - "Намат, мать моя дала мне наставление не убивать джейранов". - "Кто же слушается родителей? - сказал Намат. - К чему тебе подчиняться наставлениям матери?" Стало Куллику досадно от этих слов, и он бросился за джейраном. Он гонял его семь дней и семь ночей и, наконец, убил его и притащил к товарищам. Они зажарили его и съели.
Немного спустя они доехали до Гнилого Пруда и, помня совет матери, остановились подальше от него. Когда все заснули, коварный Намат потихоньку встал, отвязал Сосика, лошадь Куллика, и пустил ее к Гнилому Пруду. Она напилась воды и тотчас заболела.
Через нисколько времени встал Карр и видит: лошади брата нет между конями. Он сейчас же пошел искать ее. Вошел на холм, посмотреть: Сосик лежит у Гнилого Пруда. Он побежал к пруду, поднял Сосика и потихоньку погнал его к другим лошадям. Потом он разбудил Куллика и говорит ему: - "Братец, между нами есть коварный человек. Ложась спать, я крепко привязал Сосика. Не знаю, кто отвязал его и загнал к пруду. Вернемся лучше домой. Ты не послушался совета матери, Бог не дает нам счастья". Но Куллик ответил: - "Как же нам вернуться? Амар-ага скажет, что Куллик - мальчишка, испугался пустого и вернулся домой. Отдохнем здесь несколько дней. Может-быть, Бог даст, наши дела пойдут лучше. Сосик отдохнет и выздоровеет. Тогда пойдем на бой". Услыхал эту речь коварный Намат и говорить: - "Куллик прав. Останемся здесь, пока Сосик не встанет на ноги".
Они остались здесь несколько дней. Потом, когда Сосик немного поправился, они пустились дальше. Поднялись на гору Хумар и увидали оттуда арабов. Их было так много, что нельзя было разглядеть, где начало, где конец длинного ряда их палаток. Карр и Куллик спустились в ущелье, спешились и остались там до вечера. Когда сделалось темно, Куллик сказал: - "Карр, встань, садись на лошадь и поезжай, может-быть, ты встретишь вереницу черногрудых верблюдов и пригонишь их сюда". Карр поехал. Ему попалось стадо серых не вьюченных верблюдов. Он пригнал их к брату. Посмотрел на них Куллик и сказал: - "Братец, ведь я сказал тебе, чтобы ты добыл черногрудых верблюдов, а ты привел серых. На что они мне?"
Сел Куллик на своего Сосика и поехал сам искать. Встретилась ему, наконец, вереница черногрудых верблюдов, сильно навьюченных. "Эй! эй! эй! - закричал Куллик погонщику. - Чьи это верблюды?" - "Это верблюды моего хозяина, - ответил погонщик.- Они навьючены приданым его дочери. Иду я из Эрзерума". Куллик прогнал погонщика, отнял у него верблюдов и направился к своим товарищам. По дороге он встретил человека, который гнал лошадь на водопой. "Эй! эй! эй! - закричал Куллик. - Чья это лошадь?" Человек ответил: - "Разве ты слеп? Или ты не видишь, что это - лошадь Беджан. Она принадлежит племени арабов". Куллик отнял Беджана у слуги и сказал ему: - "Иди и скажи твоему хозяину, что Беджана отнял у тебя Куллик. Я не бегу, пусть попробует отнять у меня свою лошадь".
Настало следующее утро. Арабы окружили ущелье со всех сторон. Впереди их Куллик и Карр увидали своих дядей. Карр сказал брату: - "Куллик, не садись на Сосика. Он болен, он не может бежать, он можете упасть. Садись на Беджана, но Куллик отвечал: - "Нет, брат, сколько лет я ездил в бой на моем Сосике. Не сяду я теперь на незнакомую лошадь". Сел Куллик на своего Сосика и говорит: - "Карр, ты держись за мной: защищай меня с тыла. Если дяди узнают нас, хорошо; если же нет, мы сразимся с ними, - посмотрим, кому Бог даст победу".
Куллик подъехал к своим дядям и сказал им: - "Пожилые мужи, идете ли вы к нам с дружбой или с враждой?" Старший дядя ответил: - "Ты отнял у арабов то, что было драгоценно для них, и ты думаешь, что мы с дружбой идем к тебе. Битва наша будет настоящей битвой: или ты всех нас перебьешь, или мы отнимем у тебя Беджана ".
После этих слов Куллик бросился на них и пустил в них все свои заряды. Дяди повернули своих лошадей и пустились вскачь. Куллик поскакал за ними. "Я всех их поймаю, - думал он про себя, - свяжу им руки и ноги, потом скажу: я - ваш племянник". На дороге им попался ров. Лошади дядей перепрыгнули через него, а больной Сосик не мог перепрыгнуть и скатился в ров вместе с Кулликом. Когда дяди заметили, что Куллик упал, они вернулись, и каждый из них ударил его копьем по два раза.
Между тем арабы, увидав, что их семеро вождей обратились в бегство, тоже побежали. Карр бросился им вслед и перебил множество арабов. Далеко прогнал их Карр и, наконец, остановился. Начал он искать Куллика. Подъехал он ко рву, и видит: Куллик лежит на земле, не шевелится. Карр нагнулся к нему: - "Братец, жив ли ты? Ведь ты не ранен?" Куллик ответил - "Не бойся, Карр. Четырнадцать ран на мне, но я еще жив". Карр позвал своих товарищей и вместе с ними поднял брата. Куллик вынул свой меч и ударил по ногам Сосика. "Братец, - сказал Карр, - зачем ты это делаешь?" Но Куллик ответил: - "Как же мне сделать иначе? Когда судьба была мне другом, а Сосик был подо мною птицей: когда же судьба отвернулась от меня, и Сосик мне изменил". Потом Куллик сказал: - "Я вижу, что скоро умру. Положите тело мое на верблюда, отвезите его на нашу сторону. Не хороните меня на чужбине. Скажи моей матери, братец, чтобы она не плакала: мир - это две двери: через одну человек входит, через другую выходит. Карр, сними с меня сапоги: пусть отдохнуть мои ноги". Карр снял сапоги с брата, и Куллик тотчас же испустил дух. И заплакал Карр и начал причитать: - "О, горе нам! О, горе нам! Пусть ослепнуть мои глаза! На горе Хумар убили моего брата, и никто не идет нам на помощь".
Локо-цыган тоже сильно оплакивал Куллика; но, наконец, он сказал Карру: - "Карр, бесполезно теперь сидеть, ничего не делая. Пойдешь, отомстим врагам за смерть Куллика". Они вооружились, погнались за арабами и перебили их бесчисленное множество. Потом они положили тело Куллика на верблюда и отвезли его на родину, к дому Амар-аги. Вурдак пришла к телу своего сына, стала рыдать и бить себя по голове. "Амар-ага, Бог да разорить твой дом! - говорила она. - Зачем ты послал сына моего к врагам, на верную смерть? Как я плачу теперь над телом моего сына, так пусть станешь плакать и ты над развалинами своего дома!" Амар-ага сказал: - "Зачем ты проклинаешь меня, Вурдак? Я сына твоего не посылал насильно, - он поехал сам". Плакала и жена Амар-аги и причитала: - "Храбрый Куллик был мне дорог, как свет моих очей. Он умер в стране арабов. Дочь моя, Парихан, теперь самая несчастная из всего племени".
Коварный Намат пошел к Амар-аге и сказал ему с глазу на глаз: -,.3ачем ты так оплакиваешь Куллика? Карр и Куллик бежали от арабов; я один сражался с ними. Лошадь Беджан и черногрудых верблюдов добыл я, а не они. Отдай лучше Парихан за моего сына". Амар-ага поверил, было, ему. Но Локо-цыган все рассказал, как было: как коварный Намат пустил нарочно лошадь Куллика на Гнилой Пруд, отчего она и заболела, и как Куллик пригнал лошадь Беджан и верблюдов, и как Куллик и Карр храбро сражались. Разгневался Амар-ага и изгнал Намата из племени.
После этого Амар-ага призвал к себе Карра и сказал: - "Сын мой, из уважения к памяти Куллика, я отдам тебе Парихан". Обрадовались этому и Карр, и Парихан. Рады были и Вурдак, и жена Амар-аги. Сыграли свадьбу, а потом разошлись каждый по своим делам. Молодые жили счастливо, пусть так же счастливо живут и слушавшие эту сказку.
